Неточные совпадения
Короли польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель,
хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни.
— Это ужасно! — сочувственно откликнулся парижанин. — И все потому, что не хватает денег. А мадам Муромская говорит, что либералы — против займа во Франции. Но, послушайте, разве это политика? Люди
хотят быть нищими… Во Франции революцию делали богатые буржуа, против дворян, которые уже разорились, но держали
короля в своих руках, тогда как у вас, то есть у нас, очень трудно понять — кто делает революцию?
— Ничего. Вышла дорога, потом какая-то толпа, и везде блондин, везде… Я вся покраснела, когда она при Кате вдруг сказала, что обо мне думает бубновый
король. Когда она
хотела говорить, о ком я думаю, я смешала карты и убежала. Ты думаешь обо мне? — вдруг спросила она.
— А что, Дмитрий Сергеич, я
хочу у вас спросить: прошлого французского
короля отец, того
короля, на место которого нынешний Наполеон сел, велел в папскую веру креститься?
— Писать не велено, даже разговаривать строго-настрого запрещено. Чтобы ни-ни. А Егорову, слышь, дворецкий главнокомандующего сказывал. И что этим французам нужно? Был у них настоящий
король — другого взяли. Теперь и этого не
хотят.
— Ну, дурень же я был!
Король козырей! Что! приняла? а? Кошачье отродье!.. А туза не
хочешь? Туз! валет!..
— Вы
хотели получить триста тысяч под ваши заводы? — тянул Драке, глядя на винного
короля своими рыбьими глазами.
Эта темнота разумения, отвращение от мышления, бессилие воли пред всяким рискованным шагом, порождающая этот тупоумный, отчаянный фатализм и самодурство, противное даже личной выгоде, все это чрезвычайно рельефно выдается в Большове и очень легко объясняет отдачу им имения своему приказчику и зятю Подхалюзину — поступок, в котором иные критики
хотели видеть непонятный порыв великодушия и подражание
королю Лиру.
— Сначала вы мне скажете о причинах, побудивших
короля французского взять крест, — сказал он, поднимая брови и указывая пальцем на чернильницу, — потом объясните мне общие характеристические черты этого похода, — прибавил он, делая всей кистью движение такое, как будто
хотел поймать что-нибудь, — и, наконец, влияние этого похода на европейские государства вообще, — сказал он, ударяя тетрадями по левой стороне стола, — и на французское королевство в особенности, — заключил он, ударяя по правой стороне стола и склоняя голову направо.
Выбор такой большой пьесы, как «Гамлет», произвел удивление и смех в публике; но m-me Пиколова
хотела непременно, чтобы пьесу эту играли, —
хотел того, значит, и грозный начальник губернии и в этом случае нисколько не церемонился: роль
короля, например, он прислал с жандармом к председателю казенной палаты, весьма красивому и гордому из себя мужчине, и непременно требовал, чтобы тот через неделю выучил эту роль.
Воротившись из экскурсии домой, он как-то пришипился и ни о чем больше не
хотел говорить, кроме как об
королях. Вздыхал, чесал поясницу, повторял:"ему же дань — дань!","звезда бо от звезды","сущие же власти"15 и т. д. И в заключение предложил вопрос: мазанные ли были французские
короли, или немазанные, и когда получил ответ, что мазанные, то сказал...
— Не иначе, что так. У нас робенок, и тот понимает: несть власть аще…14 а француз этого не знает! А может, и они слышат, как в церквах про это читают, да мимо ушей пропущают! Чудаки! Федор Сергеич! давно
хотел я тебя спросить: как на твоем языке «
король» прозывается?
Даже помещики с тремя сотнями душ перед баллотировкой говаривали: «Сделай, говорит, меня в Эн-ске исправником, так я в английские
короли не
захочу».
Каприви сказал во всеуслышание только то, что всякий знает,
хотя это и старательно скрывается от народов; он сказал то, почему нанимались гвардии швейцарцев и шотландцев к французским
королям и папам, почему в России старательно перетасовывают рекрут так, чтобы полки, стоящие в центрах, комплектовались рекрутами с окраин, а полки на окраинах — людьми из центра России.
Теперь уже не воюют из-за того, что один
король не исполнил учтивости относительно любовницы другого, как это было при Людовике XIV; но, преувеличивая почтенные и естественные чувства национального достоинства и патриотизма и возбуждая общественное мнение одного народа против другого, доходят, наконец, до того, что становится достаточным того, чтобы было сказано, —
хотя бы известие и было неверно, — что посланник вашего государства не был принят главой другого государства, для того чтобы разразилась самая ужасная и гибельная война из всех тех, которые когда-либо были.
Я раз прихожу, не помню где-то в Германии, какого-то
короля дворец
хотел посмотреть.
Взял Гордей Евстратыч от Колосова его писульку и с ней отправился пытать счастья к жидовину. Но добраться до Мойши Жареного было не так-то легко, как он думал. Этот кабацкий
король являлся в город только по временам, а настоящую резиденцию имел на своих винных заводах, куда Брагин и отправился,
хотя конец был немалый, верст в двести, пожалуй, не укладешь.
— Эх, боярин! ну если вы избрали на царство королевича польского, так что ж он сидит у себя в Кракове? Давай его налицо! Пусть примет веру православную и владеет нами! А то небойсь прислали войско да гетмана, как будто б мы присягали полякам! Нет, Юрий Дмитрич, видно по всему, что король-то польский
хочет вас на бобах провести.
— Я знаю, — продолжал хладнокровно русской генерал, — что
король неаполитанский приехал ко мне просить пощады своим фуражирам и завести род переговоров, чтоб успокоить
хотя несколько своих солдат.
Изумленный Бенни смотрел на своего сопутника, недоумевая, что он
хочет этим сказать, и, наконец, спросил его, что же такое из этого следует, что прусский
король в родстве с русским государем?
Людовик. Объявляю вам благоприятное известие. Донос ваш подтвержден следствием. Какое вознаграждение
хотите получить от
короля? Денег
хотите?
Сын (встав). Так, madame, так. Я этого
хочу, и ежели не я тот преблагополучный трефовый
король, так пламень мой к вам худо награжден.
— А то мы в театр тоже играем, — заметила Надя, обращаясь к нему. — Вот видите это толстое дерево, около которого скамьей обведено: там, за деревом, будто бы кулисы и там актеры сидят, ну там
король, королева, принцесса, молодой человек — как кто
захочет; каждый выходит, когда ему вздумается, и говорит, что на ум придет, ну что-нибудь и выходит.
Нынешние молодые люди считают нелепым фарсом даже удачу этого рода; они
хотят вести правильную, серьезную игру и потому считают вовсе не нужным с первого же разу выводить слона и ферязь, чтобы на третьем ходе дать шах и мат
королю.
А когда
Захочет царь, как он уже задумал,
Его эстонским сделать
королем,
Тогда его как братец будет звать?
Дороже, чай, эстонская земля
Ему родства покажется с царем!
Найдутся и улики. Ксенья ж наша
Очутится за неким басурманом
Без племени и роду!
Он корону примет.
К престолу Карлус призван всей землей —
Он отказаться от него не может.
Приветствую отныне
королемЕго я свейским, Карлусом Девятым!
И если брат наш Карлус с нами
хочетПребыть в любви — пусть продолжает он
Вести войну с Литвою неуклонно,
Ливонию ж с Эстонией признает
Землею русской. Мы ему на том
Наш вечный мир и дружбу обещаем!
«Фердинанд VIII,
король испанский!» — Я
хотел было высунуть голову, но после подумал: «Нет, брат, не надуешь!
Бурмистр. Нечего мне тебе сказывать! Я уж пел тебе свою песню-то: колькие годы теперь, жеребец этакой, в Питере живет; баловства, может, невесть сколько за собой имеет, а тут по деревне, что маненько вышло, так и стерпеть того не
хочешь, да что ты за король-Могол такой великий?
И я давно уже заметил это;
Но не
хотел лишь беспокоить вас…
Повеса он большой, и пылкий малый,
С мечтательной и буйной головой.
Такие люди не служить родились,
Но всем другим приказывать.
Не то, что мы: которые должны
Склоняться ежедневно в прахе,
Чтоб чувствовать ничтожество свое.
Стараясь добрыми делами
Купить себе прощенье за грехи.
А что он сделал, должно ли мне знать?
Быть может, против церкви или
короля —
Так мне не худо знать…
Кабы в самом-то деле
захотела бросить Павлина Иваныча, так бы с утра до ночи на трефового
короля не гадала.
Так было. Но в смертный час всем вспоминается прекрасное, что было забыто. — Она заразит их своей безумной красотой. Незримо и таинственно — теперь она правит городом. Она
хочет вдохнуть новую жизнь в
короля.
Король! Я не
хочу убивать тебя. Если ты угаснешь, угаснет и вон та узкая полоса зари. Я могу больше, чем угашать свет. Я возвращу тебе прежнюю силу и отдам тебе прежнюю власть. Вот — я отдаю тебе мое нетронутое тело,
Король! Бери его, чтобы от юности моей вспыхнула юность в твоем древнем разуме.
Король болен! При смерти!
Заговорщики
хотят сжечь дворец!
Король взят под стражу!
Нас обманули! Разве это —
Король?
Лишь только
король удалился, как окружили Алешу все придворные и начали его всячески ласкать, изъявляя признательность свою за то, что он избавил министра. Они все предлагали ему свои услуги: одни спрашивали, не
хочет ли он погулять в саду или посмотреть королевский зверинец; другие приглашали его на охоту. Алеша не знал, на что решиться. Наконец, министр объявил, что сам будет показывать подземные редкости дорогому гостю.
Алеша взглянул на того, на которого указывал
король, и тут только заметил, что между придворными стоял маленький человек, одетый весь в черное. На голове у него была особенного рода шапка малинового цвета, наверху с зубчиками, надетая немного набок, а на шее белый платок, очень накрахмаленный, отчего казался немного синеватым. Он умильно улыбался, глядя на Алешу, которому лицо его показалось знакомым,
хотя не мог он вспомнить, где его видал.
Деревья также показались Алеше отменно красивыми,
хотя притом очень странными. Они были разного цвета: красные, зеленые, коричневые, белые, голубые и лиловые. Когда посмотрел он на них со вниманием, то увидел, что это не что иное, как разного рода мох, только выше и толще обыкновенного. Министр рассказал ему, что мох этот выписан
королем за большие деньги из дальних стран и из самой глубины земного шара.
— Алеша! — сказал сквозь слезы министр. — Я тебя прощаю; не могу забыть, что ты спас жизнь мою, и все тебя люблю,
хотя ты сделал меня несчастным, может быть, навеки!.. Прощай! Мне позволено видеться с тобой на самое короткое время. Еще в течение нынешней ночи
король с целым народом своим должен переселиться далеко-далеко от здешних мест! Все в отчаянии, все проливают слезы. Мы несколько столетий жили здесь так счастливо, так покойно!..
Тут подошел министр ближе, и Алеша увидел, что в самом деле это была его любезная Чернушка. Он очень обрадовался и попросил у
короля извинения,
хотя никак не мог понять, что это значит.
Теперь ей было уже лет за сорок, но она была еще очень красива: высокая, стройная, — что называется, «король-баба», — с черными как смоль густыми волосами, которые вились у лба и у пробора на темени, и с большими серыми глазами, которые у нее «умели говорить все, что она
хотела».
Не отставал и молодой
король, так что королева бросала украдкой тревожные взгляды на супруга и отводила их, несколько успокоенная. Видимо, привыкший и умевший пить, его величество,
хотя, и был весел, но достоинства своего не терял, и если выказывал особое благоволение старшему офицеру несколько фамильярно, то в этом еще большой беды не было.
Между тем разговоры в капитанской каюте становились шумнее, и не только
король и его дядя, но даже и мистер Вейль непрочь был оставить Гонолулу и пост первого министра и поступить на «Коршун»
хотя бы помощником милейшего мистера Кенеди, ирландца, учителя английского языка, который, в свою очередь, кажется, с большим удовольствием променял бы свои занятия и свое небольшое жалованье на обязанности и пять тысяч долларов содержания первого министра гавайского
короля.
— До свидания, до свидания, любезный Вандергуд. У вас прекрасная фигура… о, какой молодец! На этих днях маркиз заедет к вам. Что я еще
хотел сказать? Ах да: желаю вам, чтобы и у вас в Америке был поскорее
король… Это необходимо, мой друг, этим все равно кончится! О ревуар!
Князя Радзивила императрица считала за пустого человека и притом, как кажется, не
хотела впутывать в дело самозванки, после того как он обещался не помогать ей, примирился с
королем Станиславом Августом и признал себя совершенно бессильным перед русскою императрицей.
— Так. Одни миллиарды? Хорошо. Но твой план: взорвать землю или что-то в этом роде? Или ты и здесь лгал? Не может быть, чтобы ты
хотел только… открыть ссудную кассу или стать тряпичным
королем!
Можно догадываться, что императрица,
хотя и поручившая князю Голицыну обратить особенное внимание, не принадлежит ли пленница к польской национальности, приказала ограничиться допросами одной самозванки, когда убедилась, что если отыскивать польскую руку, выпустившую на политическую сцену мнимую дочь императрицы Елизаветы Петровны, то придется привлечь к делу и Радзивилов, и Огинского, и Сангушко, и других польских магнатов, смирившихся пред нею и поладивших с
королем Станиславом Августом.
Разорвав связи с конфедератами, принцесса, по-видимому, приняла намерение действовать в союзе с другими поляками, с теми, что держали сторону
короля Понятовского, и во что бы то ни стало
хотела добиться свидания с Станиславом Августом.
(
Хотя я едва могу двигаться, я сделал бы все возможное, чтобы свидеться с вами, чтобы нежно обнять вас, если бы не новый приступ болезни
короля.
Напоминаю читателю, что мы в последний раз видели этого находчивого юношу на улице, тотчас после того, как известный ему дворянский заседатель, пожертвовав сто рублей,
хотел быть
королем публики и, потрясенный этим открытием, Пенькновский возымел намерение поцеловать Христю Альтанскую, а потом напиться глинтвейну.
— Ну так это теперь более не секрет, потому что с такими негодяями, как дворянский заседатель, ничего нельзя делать. Ты помнишь, что он за свои сто рублей
хотел быть
королем?
Солдат Иван заплакал горькими слезами. Солдат Иван, видевший во время многочисленных походов, как лилась кровь рекою, солдат Иван, убивавший сам врагов отечества, теперь плакал горькими, неутешными слезами, как маленький ребенок. Ему бесконечно хотелось сделать добрым и кротким
короля Дуль-Дуля, осчастливить его страну, и в то же время он не
хотел покрыть позором свое честное солдатское слово.